Бюро Hollin+Radoske Architekten возникло во Франкфурте-на-Майне в 1997 году. Именно тогда выходец из России Александр Радоске и немец Бернд Холлин после знакомства на архитектурном факультете решили открыть общее дело. Сегодня их команда из 20 человек создаёт дизайн-концепции аэропортов, отелей и магазинов для таких брендов, как Lufthansa и Hugo Boss. Но с особой нежностью архитекторы относятся к комплексным проектам по строительству жилых домов.
И в больших, и в камерных проектах Александр больше всего ценит магию возникновения новой реальности, которая поначалу существует лишь в голове дизайнера. И руководствуется принципами «эмоционального минимализма» — направления, которое они создали вместе с партнёром.
Уравнение «Hollin+Radoske»
D4U: Зарубежные представительства успешных российских дизайнеров уже не удивляют — их довольно много. Но вот совместные коллаборации с иностранцами — редкость. Как возникло ваше немецкое бюро с Берндом Холлином?
Александр Радоске (А. Р.): В 1989 году я как русский немец уехал на постоянное место жительства в Германию, не окончив Академию художеств в тогдашнем Ленинграде, а в 1994 году защитил диплом в Техническом университете Дармштадта, где во время учёбы и познакомился с Берндом.
Это был классический вариант университетского знакомства: контакты, какие-то совместные дела. И буквально через пару лет после выпуска мы решили основать собственное бюро. Были молодые, наивные — поэтому тогда это ещё было возможно. Сейчас — не знаю, наверное, я бы не решился.
D4U: Почему?
А. Р.: Теперь есть понимание того, скольких это стоило сил. Надо брать во внимание и то, что мне хотелось, переехав в Германию, состояться. Доказать себе, что я на что-то способен, что-то могу сдвинуть. Архитектура — прикладной вид творчества. И в этом, наверное, причина того, почему я, мечтавший в детстве стать художником, всё-таки стал архитектором.
Я вырос в Казахстане и, приехав в Ленинград поступать в Академию, пошёл на архитектурный факультет с надеждой перевестись потом на графику. Но проучившись год и вращаясь в творческой среде, — мы очень тесно общались со студентами факультета живописи и графики, — я оценил прикладной характер архитектуры. Здесь есть за что зацепиться.
Архитектура должна быть не просто красивая, а чтобы крыша не протекала и было тепло. И вот эти убедительные «аргументы действительности» меня больше привлекли, чем метание в поисках какого-то озарения.
Наш тандем с Берндом Холлином был способом выбивать себе свободное пространство для творчества, размахивая кулаками на стройке. И при этом пытаться зарабатывать на жизнь. Тут многое сошлось. Можно сказать, удачное стечение обстоятельств. И факт, что мы уже больше двадцати лет вместе, говорит за себя. Это симбиоз, где в прикладном творчестве мы пока ещё не сдались и не сдулись.
D4U: Как распределяются ваши задачи в этом тандеме?
А. Р.: Задачи, которые архитектор должен уметь решать, довольно обширны и зачастую даже взаимоисключающие.
Вы должны быть творческой личностью и в то же время бизнесменом, психологом, хорошим организатором.
Я ещё не встречал людей, которые «в одном флаконе» могли бы идеально всё это совмещать.
У нас это как-то распределилось на двоих — и я могу говорить о взаимодополняемости. Это очень важно, чтобы быть эффективным. Коммуникации — это конёк Бернда, внутренняя организация, персонал — тоже он. Мой ресурс — детали, конструкции, внутренние сети, техническая часть. И в этом условном разделении есть смычки, где мы встречаемся вместе на «шахматной доске» — это поиск образа, это творчество.
Самые лучшие идеи возникают за столом, где мы вместе сидим за чашкой кофе, — это такие звёздные часы. Уже больше двадцати лет я всякий раз балдею от этого процесса: когда идёт этот пинг-понг, мозговой штурм, дуальное видение. Там и «встречаемся».
Эмоциональный минимализм
D4U: Когда вы нашли свой уникальный стиль?
А. Р.: В архитектуре это процесс длительный. Я не сравниваю, но лицейские стихи Пушкина, которые он переписывал, кажется, семь раз, далеки от того, что он писал уже в зрелые годы. То же было и у нас: понадобились годы, чтобы нащупать себя, своё творческое кредо — мировоззрение, которое реализуется в наших работах. В какой-то момент мы придумали сформулировать это кредо как «эмоциональный минимализм».
Эмоциональный минимализм — это «искусство возможного», как в политике, когда вы берете все аспекты окружающих событий и пытаетесь в их сумме найти оптимальное решение, исходя из ограниченности ресурсов.
Ресурсы всегда ограничены, даже если говорят об их «неограниченности»: они ограничены вашим сознанием, пониманием, моральными качествами, вашей идеей.
То есть, если кратко, эмоциональный минимализм — это реальная оценка ресурсов, которыми обладаем мы, заказчик и обстоятельства, и попытка создания на основе этих ресурсов какого-то максимального эмоционального и творческого эффекта.
D4U: Какие эмоции вы закладываете в ваши проекты?
А. Р.: Позитив! Буквально пару недель назад я получил электронное сообщение от заказчика, которому мы делали проект лет десять назад. Его содержание было примерно таким: «Уважаемый Александр. Сижу в комнате у камина, с бокалом вина, и вдруг мне захотелось написать вам слова благодарности за это состояние, которое я сейчас испытываю, — с вином, у камина». Этого мне уже достаточно.
Самый лучший индикатор «попадания» — это приход на стройку. Вы несёте в голове образ объекта, пространства. Вы его уже покрутили на бумаге, пропустили через карандаш. И вот приходите на стройку и понимаете: «Именно так я себе это и представлял».
Нет ничего страшнее, чем когда ты приходишь на стройку и понимаешь, что где-то прокололся. Это ужасное чувство: когда та действительность, которая рождается в твоей голове, не тождественна той, что возникает на самом деле.
Если же ты понимаешь, что всё именно так, как должно было быть, условие для успеха заложено.
Как перестать прогибаться и начать творить
D4U: Кто из архитекторов настоящего или прошлого является для вас источником вдохновения?
А. Р.: Трудный вопрос. Не могу однозначно на него ответить — и не потому, что иду с закрытыми глазами, не видя, что происходит вокруг. Конечно, в молодости были коллеги, на которых мне хотелось равняться. Я видел там просто феноменальную глубину, проникновение в материю. Но с годами вырабатывается какое-то «само-чувствие»: на основе собственных ресурсов, своего понимания, опыта.
Довольно часто я бываю вдохновлён работами, за которыми не стоят какие-то громкие имена.
Большие имена аккумулируют большие ноу-хау и человеческие ресурсы, которые задействованы в разработке проекта. Это позволяет многие задачи решать комплексно. Но меня это, в силу масштабности нашей работы, не так сильно задевает. В своё время мы сознательно сконцентрировались на малых объёмах.
D4U: Почему вы предпочитаете работать с проектами небольших объёмов?
А. Р.: После ряда историй с тяжёлыми выходами из проектов мы приняли для себя решение держаться определённых рамок бюджета. Думаю, в России это происходит примерно так же. При большом объёме финансирования какого-то проекта в него оказывается вовлечено довольно много сторон, которые заинтересованы не в архитектуре, а в финансовых результатах.
В таких проектах сужается пространство манёвра, приходится много прогибаться — и это я уже даже не называю компромиссом. Это — обслуживание.
D4U: Тем не менее, в вашем портфеле — проекты для Lufthansa и Hugo Boss. Как это сочетается с вашим нежеланием работать на больших объектах?
А. Р.: В проектах для Lufthansa мы участвовали как проектировщики конкретных решений. В частности, при создании большого тренировочного комплекса и конференц-зала отвечали только за разработку интерьера. В Hugo Boss мы являемся чисто планировочным звеном, которое не несёт ответственности за реализацию проекта. Мы только выдаём проектную документацию, а реализацию на месте обеспечивают другие наши коллеги. Так что выученные уроки помогают.
Каждый проект — это новая реальность
D4U: Обычно принято разделять архитектуру — конструктивный облик здания — и дизайн его интерьера. Почему в своих проектах вы никогда не говорите о дизайне?
А. Р.: Вопрос хороший. Он задевает, наверное, суть того, чем мы занимаемся, и чем, я думаю, отличаемся от коллег.
Мы никогда не различали архитектуру и дизайн.
Для нас каждый проект — это новая реальность, воплощённая языком архитектуры. В интерьере она выражается тактильно. В экстерьере здания — экспрессивно.
Работая над проектами в нашей компании, мы не разделяем архитектуру на интерьер и экстерьер. Мы стремимся создать некий организм, который читается как одно целое.
Есть комплексное восприятие всего здания, и одновременно с этим существует огромная эмоциональная отдача через тактильные ощущения от объекта — а это происходит совсем в другом масштабе.
И такое «перетекающее масштабирование», через большое к малому и от деталей к общему замыслу — очень важно.
Это напоминает замес теста: чем больше вы прокачиваете планировочный процесс от большого к малому и от малого к большому, тем лучше результат. Но для этого должно быть понимание, чего вы хотите в итоге. Ведь в тот момент, пока вы этим занимаетесь, объекта не существует в принципе. Он существует только у вас в голове. Это очень ответственный момент, тут нужно не опростоволоситься.
Мистический чёрный
D4U: Пару лет назад на выставке Batimat Russia вы прочитали лекцию о чёрном цвете в интерьере. Что для вас значит эта тема?
А. Р.: Сочетание тёмных, чёрных, и светлых элементов даёт возможность сбалансировать пространство. В переходе от тёмного к светлому глазу есть где гулять. Я считаю, это необходимо. Мы часто используем такие приёмы, чтобы в интерьере была не только пространственная ориентация, но и ориентация чувственная. При этом ещё не было такого случая, когда бы в дискуссии с заказчиком, внося тему чёрного цвета, я не услышал негативно окрашенный ответ.
Со средних веков до сегодняшнего времени у людей остаётся очень эмоциональное и какое-то мистическое отношение к чёрному цвету.
Мы неоднократно использовали в своих проектах чёрные потолки, в том числе, чтобы визуально поднять высоту комнаты. Однажды я так выиграл коньяк.
В одном из проектов я утверждал, что при высоте стен 2,3 метра чёрный потолок будет удачным решением. Сначала получил от заказчика твёрдое «нет», и мы поспорили на коньяк. Коньяк потом распили вместе.
Заказчик был очень удивлён тем, как преобразилось пространство, и что чёрный потолок, в итоге, совсем не давит.
Ещё один пример. Каждый архитектор рано или поздно сталкивается с ситуацией, когда заказчик говорит: «Слушай, денег нет вообще». Мой знакомый хирург попросил меня обновить его хирургический центр в рабочем квартале Франкфурта-на-Майне.
У него было только три условия: отсутствие бюджета, всего две недели на стройку, поскольку на большее время он закрыть практику не мог, и ещё — он уже купил чёрный гранит.
Я посмотрел этот гранит — он был полированный, с очень хорошей отражательной способностью — и понял, что надо сыграть на этом, добавив чёрный потолок.
Из модульных элементов мы собрали практически все элементы интерьера в мастерской у плотника, привезли модули на машине и смонтировали за несколько дней. Это пример того, как чёрный цвет спасает положение даже в безвыходной ситуации.
Самодисциплина и здравый смысл
D4U: Как бы вы описали узнаваемый архитектурный облик нашей эпохи? Есть ли он вообще?
А. Р.: Безусловно. На мой взгляд, архитектура стала намного сильнее подвержена идеологемам, чем раньше.
Сложно удерживаться от соблазна схватить на полке какую-то красивую сверкающую «игрушку» — для этого требуется самодисциплина и здравый смысл.
D4U: О каких «игрушках» вы говорите? Это, например, что?
А. Р.: Мы живём в век информационных обстрелов, каждый день, по нарастающей, нас бомбардируют новые картинки, какие-то новые «щекоталки». Я имею в виду так называемые зелёные технологии, так называемые прогрессивные методы строительства.
Думаю, здесь нужна действительно самодисциплина, опыт, какое-то прикладное отношение к действительности, чтобы среди этого шума найти вектор своего движения. И чтобы вы в нём были, что называется, аутентичны.
К сожалению, болезнь сегодняшнего времени — массовая мимикрия. Всё похоже на всё, и очень сложно идти под каким-то одним флагом в руке долгое время, но нам это удаётся.
Фото предоставлены бюро Hollin+Radoske Architekten
Комментарии