Фотографии их интерьеров выглядят как чёрно-белые кадры. Чёрно-белые кадры фантастических фильмов. Монохромная гамма и бионические формы — узнаваемый почерк Майкла и Элен Мирошкиных, основателей студии Geometrix Design. Но при всей футуристичности ни одно их решение не создано ради «чистой эстетики»: в него всегда вшиты прагматика и функциональность. Как ни странно, именно такой бескомпромиссный подход позволяет дизайнерам проектировать практичные и «долгоиграющие» интерьеры, которые не утрачивают актуальности с годами и не надоедают владельцам. Элен Мирошкина рассказала, как это работает.
«Белый не наскучит!». Монохромный интерьер с видом на будущее
D4U: Расскажите про философию вашей студии. Почему Geometrix?
Элен Мирошкина (Э. М.): Когда мы несколько лет назад начали работать вместе с Майклом, мы назвались Geometrix, поскольку большое внимание уделяем именно геометрии пространства. Мы меняли объёмы, разворачивали стены — чтобы придать динамику интерьеру, чтобы он сам вёл человека.
Никогда не любила эти простые схемы: коридор, заворот, один прямой угол, другой прямой угол. В таких интерьерах всегда есть ощущение какой-то тупиковости.
Как только эти коридоры, холлы, стены разворачиваются в сторону окон, впускается больше света, сразу возникает другое состояние.
И, конечно, наша фишка — это объекты сложной геометрии, которые становятся композиционным центром проекта: это может быть потолок или стена, которые выглядят практически как арт-объект, но скрывают в себе, например, аудиосистему, системы хранения, вход в другие помещения. Огромная полигональная стена в лофте, который мы оборудовали для своей студии в заброшенной энергостанции, несёт функцию антресоли. За ней находится зона санузлов, кухни, технических помещений. А ещё это эффектная поверхность для 3D-проекций.
D4U: Эта конструкция смотрится довольно неожиданно на фоне старого красного кирпича…
Э. М.: Наш лофт — это бывшая энергостанция, которая раньше отапливала весь микрорайон. С появлением новых технологий такие объёмы стали никому не нужны. И, с одной стороны, мы её восстанавливали буквально по кирпичику — на кирпичных барахолках подбирая кирпичи, подходящие по цвету и фактуре, чтобы закрывать прорехи в стенах. С другой — превратили её внутреннее пространство в современное, технологичное, футуристическое. Откровенно говоря, была бы возможность, я бы вынесла эту идею совмещения прошлого и будущего и на фасад. Но кто же нам разрешит?
D4U: Вы имеете в виду необходимость сохранять исторические фасады?
Э. М.: Знаете, в России есть столько прекрасных исторических зданий в разной степени разрушения. Да, действует программа «Усадьба», идеологи которой настроены на полную реставрацию объектов с помощью архивных документов. Конечно, восстанавливать то, что было, интересно. Но в большей степени это, наверное, интересно историкам. И я могу понять их позицию, но сама рассуждаю как творец.
Гипотетически, если здание сильно разрушено — например, от него осталось три стены, я бы рискнула и внесла какую-то футуристичность в его облик, показав, что эта современная часть создана с целью сохранить то, что осталось.
Мы только что вернулись из Владимирской области. Там усадьба Храповицкого, где после революции был техникум, с 60-х годов пустует, сыплется внутри и снаружи — и никому никакого дела, только историки охают. И хотя это памятник архитектуры, красивейшая русская готика, он, видимо, не в том статусе, чтобы его восстанавливать: кто такой — этот Храповицкий?.. А если бы пришли такие, как мы, и подарили ему новую жизнь, внеся что-то современное, то все бы, наверное, ополчились. Мне же хочется показать этот симбиоз, когда будущее заботится о прошлом, а прошлое является основой для будущего. Не нужно их противопоставлять.
Архитектура прошлого и архитектура будущего могут находиться во взаимодействии — как родители и дети.
Важно только очень грамотно это делать.
D4U: Почему вы работаете с чёрно-белой гаммой? Что стоит за такой графичностью?
Э. М.: Чистый расчёт! Мы были одними из первых, кто начал делать чёрно-белые интерьеры. Пятнадцать лет назад заказчикам было довольно сложно воспринять эту идею. Были тренды на цвета, материалы и фактуры. Но интерьер для нас — это не про тренд и моду, а про некую фундаментальность. Мы считаем, если человек обращается к дизайнеру интерьера, он ведь не планирует ремонт на два-три года, как в советское время: перекрасил стены, переклеил обои, побелил потолок. Он ожидает получить базовое решение, которое будет актуально гораздо дольше — и семь, и десять лет. Тренды столько не живут! В наших проектах достаточно обновить текстиль на подушках, сменить фурнитуру, условно, латунь на более актуальный хром, — и пространство по-прежнему выглядит современным.
И второе: любой декор со временем не только устаревает морально, он просто надоедает. Поэтому мы всегда делаем акцент не на декоративную составляющую, а на возможность изменить настроение. Белые стены позволяют это сделать за счёт подсветки.
Бежевый интерьер — он бежевый и утром, и днём, и вечером. А белый интерьер преображается в зависимости от погоды, в зависимости от сценариев освещения.
Когда включается декоративный свет: запотолочные или настенные бра, какой-то красивый световой арт-объект, — полностью меняется атмосфера. Можно менять облик интерьера от холодного — суперминималистичного и футуристичного — до тёплого, домашнего, такого, который принято называть «уютным». Хотя в моём понимании «уют» — понятие очень субъективное, поэтому я стараюсь его избегать.
D4U: Возможно, ваши проекты не устаревают, потому что выглядят словно «из будущего». Как вы этого добиваетесь?
Э. М.: Нас с Майклом всегда восхищал стиль Захи Хадид: она одной из первых стала применять параметрический дизайн — компьютерный обсчёт сложных форм, который позволяет создавать фантастические по своему облику инженерные конструкции.
Параметрия популярна в мире для проектирования гигантских архитектурных объёмов. Мы же масштабировали эту технологию, адаптировав ее к интерьеру.
Наш самый маленький параметрический объект был развёрнут на площади 15 квадратных метров — для программы «Квартирный вопрос» мы спроектировали стенку, которая плавно перетекала в полку. Это был наш первый опыт такой работы, тогда это всё просчитывалось чуть ли не вручную, но выглядело совершенно футуристично.
D4U: Как это работает? Искусственный интеллект придумывает форму?
Э. М.: Нет, форму создаёт дизайнер, но программа раскладывает её на понятные технологические элементы, чтобы столяры или каменщики могли воссоздать в материале эти причудливые бионические образы. Творчество, конечно, никуда не уходит, и придумывать подобные объекты в несколько раз сложнее, чем обычную отделку стены. Такие элементы удлиняют процесс проектирования в среднем на месяц. Несмотря на это, клиенты часто приходят к нам с запросом именно на параметрию, потому что она сразу придаёт интерьеру супериндивидуальность.
D4U: Наверное, надо обладать достаточной смелостью, чтобы жить или работать в таком интерьере? Что за люди — ваши клиенты?
Э. М.: Они очень разные, я бы не смогла выделить какой-то один тип. Бывает, человек ходит в строгом классическом костюме, очень сдержан в общении — и вдруг заказывает футуристичный интерьер: где-то внутри него, оказывается, есть потребность удивлять, жить в экстраординарной обстановке!
Пожалуй, да: желание удивляться и удивлять — это единственное, что объединяло всех наших клиентов. И открытость новому, готовность к экспериментам.
Бывает так, что человек приносит картинки в духе той же Захи Хадид — и нам кажется, что он с нами на одной волне, просто клиент мечты! А потом он видит эскизы будущего проекта — и осознаёт, что ему в этом жить. Не все оказываются к такому готовы. Иногда приходится и расставаться с заказчиками. Всё-таки узнаваемый почерк — это то, что позволяет нам находить «своих» людей и делать проекты, которые нам близки.
D4U: Как вы думаете, почему так происходит?
Э. М.: Возможно, это такая внутренняя подмена понятий: клиенту кажется, что он к этому готов, потому что ему это нравится.
Но мало того, что это должно нравиться, — этим надо ещё уметь обладать: «приземлить» на свою жизнь, свою личную философию.
Одно дело — любоваться картиной в музее, и другое дело — повесить её у себя дома и жить с ней. Это два совершенно разных ощущения.
D4U: По-вашему, интерьеры могут развивать людей, которые в них живут?
Э. М.: Наши — абсолютно точно. Во всех интерьерах мы ищем какие-то технологичные фишки. В «Острове фантазий» — нашем первом монохромном интерьере, который не утратил своей актуальности за 15 лет, — был обеденный стол, который с кнопки менял свою высоту и положение в пространстве. Столешница съезжала с «ноги» и присоединялась к кухонному острову, превращаясь в длинную барную стойку. Сейчас таких и в производстве уже нет. Там же мы первыми применили такую новинку, как телевизор за стеклом, — их тогда только завезли в Россию. Нам всегда интересно то, что лежит не на поверхности рынка. У любой фабрики, если копнуть поглубже, есть такие уникальные штучки: и в технике, и в материалах, и в мебели — но их нужно ещё найти. Когда мы показываем свои находки клиентам, они тоже погружаются в мир новых технологий и материалов и воспринимают это всё с горящими глазами.
D4U: Насколько сложно воплощать в жизнь ваши футуристичные и минималистические задумки? С какими поставщиками вы работаете?
Э. М.: Конкретный ряд фабрик сложно назвать, потому что под каждый проект мы подбираем и мебель, и свет, и какие-то фишки, исходя из концепции. Я люблю нашу столярку — в Москве у нас есть проверенный подрядчик, с которым мы сделали наши самые смелые проекты. Они готовы изготавливать очень сложные формы: сопряжение плоскостей, трансформирующиеся элементы. Кухни, сантехника, мебель, свет — это, конечно, Европа, которая много веков остаётся главным трендсеттером в интерьерном дизайне. Италия, Германия, Бельгия.
Вообще, сейчас мне кажется, что абсолютно нет ничего невозможного. У нас была общая дизайнерская боль — вентиляционные решётки. Представьте идеально ровный потолок, светильники зашпаклёваны вровень с поверхностью — всё стильно, лаконично, и вдруг появляется эта пластиковая решётка! Мы прямо страдали. Придумывали, куда их спрятать: в перепад потолков, в запотолочную нишу, — но глобально это задачу не решало.
И вот для своих проектов мы создали довольно простую конструкцию, которая полностью зашивалась в гипсокартон так, что вовне оставалась лишь тонкая щель — чёрная линия. И она становилась полноценным элементом интерьера — его завершающим графичным штрихом. Оказалось, что это решение стало оптимальным не только для нас, но и для коллег-архитекторов, которые начали заказывать нам такие «невидимые» решётки для своих проектов. Изначально даже не было мысли о какой-то коммерческой выгоде. Но в итоге всё это оформилось в бренд Invisiline, и теперь мы гордимся, что запатентовали исконно российский продукт, профиль для которого отливается на заводе специально по нашим чертежам; запускаем модели, адаптированные и для европейского рынка.
D4U: Вернёмся к вашему стилю. А детские вы тоже делаете монохромными?
Э. М.: Конечно! Детские — моя любимая часть в интерьере. Это пространство чистого творчества и игры, притом что там нужно всё предусмотреть! Дети имеют свойство расти, и на каждом этапе (а эти этапы довольно короткие!) потребности ребёнка совершенно разные. Представьте, вы сделали ремонт, а малыш внезапно стал тинейджером — и что, теперь срывать все эти детские обои с домиками? Поэтому в наших детских, если убрать мебель, никогда не понятно, на какой возраст они рассчитаны. Все дети очень любят укромные уголки, в которые можно залезть, спрятаться от посторонних глаз. Поэтому мы часто делаем антресоли, какие-то потайные ходы. В дошкольном возрасте там можно играть, в подростковом — уединиться с компьютером.
Иногда заказчики приходят в ужас, когда мы предлагаем им белую детскую — это же так скучно, говорят они.
Я всегда говорю, что вместе с игрушками, подушками, детскими рисунками в это пространство придёт достаточно цвета. Другой страх — что белое пачкается. Поэтому часто мы делаем стены из белого стекла: любые художественные каракули стираются тряпочкой. А позже — на него скотчем клеятся постеры любимых групп. Группа надоела — скотч сорвали! Получается неубиваемое пространство для стихийного детского творчества и самовыражения. Как правило, детям ничего не разрешают делать «в комнатах с красивым ремонтом», мы же всегда — на их стороне.
D4U: Дети — люди будущего. А для вас с Майклом что значит «интерьер будущего»? Какой он?
Э. М.: Он технологичный и трансформируемый. Он помогает человеку тем, что в него не нужно постоянно вкладывать ресурсы: время, силы, деньги. Он не устаревает. Когда одно и то же пространство может подстраиваться под различные нужды, сценарии, настроения живущих в нём людей — за счёт зонирования, изменения объёмов, освещения.
Все эти сценарии мы обсуждаем и прорабатываем заранее: кто как завтракает и ужинает, проводит вечера, принимает ли гостей, — поэтому каждый интерьер «заточен» под конкретную семью, её образ жизни и привычки. И хотя кажется, что наши интерьеры диктуют свои жёсткие правила, на самом деле они идут за человеком.
На обложке: Майкл и Элен Мирошкины, Geometrix Design (Москва)
Все фото — из архива Geometrix Design
Комментарии