Архитекторы Татьяна и Дмитрий Хорошевы. Пространство на вырост

Их проекты — учебники хорошего вкуса: ясной идеи, сбалансированной композиции, точных пропорций, живописного подхода к декорированию, тонкой игры и иронии. Несмотря на многолетний опыт в профессии и более двухсот реализованных объектов, архитекторы совсем не выглядят пресыщенными, а заказчики признаются: интерьеры Хорошевых меняют не только их быт, делая его эстетически безупречным, но трансформируют мировоззрение. Сами архитекторы формулируют свою задачу так: «Мы не можем повлиять на глобальные события, но можем создать какое-то количество прекрасных интерьеров, где люди станут счастливее». 

Дмитрий и Татьяна дали это интервью осенью, находясь в Вероне, в только что снятой пустой квартире, куда они перебрались со всем скарбом, детьми и собакой. Может быть, поэтому разговор оказался буквально пронизан солнцем, юмором и бурлящей энергией, которую архитекторы уже начали с размахом вкладывать в свои новые проекты.

Квест в квадрате: как обустроить дом в новой среде с нуля

D4U: Вы сейчас находитесь в чужой стране и обустраиваетесь в совершенно новом месте. Расскажите, как вы это делаете? Как с нуля создать дом в новой среде?

Дмитрий Хорошев (Д. Х.): Среда-то совсем новой не бывает, даже у новорождённого есть бэкграунд с прошлой жизни, пока он ещё не забыл (смеётся).

Один из наших принципов в работе — мы пытаемся привычки заказчиков, которые являются базовыми для создания комфорта и положительных эмоций, интерполировать в новое место обитания, чтобы человек в нём сразу поймал ощущение дома.

Так и с этим жильём. Мы быстренько всё обмерили, сделали план расстановки мебели, подумали о том, что нам больше нужно — чтобы это был шоурум нашего бюро или что-то личное — поговорили, выяснили, что это одно и то же, и решили, что в доме будут и авторские вещи, и предметы массмаркета, которые нас по эстетическим характеристикам устраивают, в том числе Ikea.

Татьяна Хорошева (Т. Х.): На самом деле мы всегда всё смешиваем, но здесь была неординарная задача. Во-первых, большое пространство на 220 метров с огромным количеством балконов. Во-вторых, я поняла, что в Европе 50% квартир сдаются без мебели, а у нас квартира сдается ещё и без света. Нет ни одного светильника и даже ни одного вывода, в том числе потолочного! Всё освещение мы будем создавать с помощью того, что втыкается в розетку.

Д. Х.: В «Деталях» (школа дизайна интерьера «Детали» — прим. D4U) мы читаем лекции, и одна из них посвящена освещению в доме или квартире. Если не хватает верхнего освещения, всегда можно использовать отражённый свет, играть боковыми светильниками, воплотить американский принцип, когда верхнего света нет в принципе, — говорим мы студентам. И тут выяснилось, что мы не просто можем, мы должны так сделать. Потому что в этой квартире нельзя сверлить стены и потолок — на потолке разведено водяное отопление…

Т. Х.: …а стены берегут для будущих арендаторов!

D4U: Это похоже на экзамен, когда архитекторы тянут билет, вытаскивают вопрос, а там «сверлить ничего нельзя, света нет...»

Т. Х.: Вся наша жизнь в последнее время напоминает квест. Но с этой квартирой это квест в квадрате (смеются). Логистические цепочки Италии переплюнули даже греков. Мы продолжаем делать свой дом в Греции и думали, что там всё очень сложно с доставками и приёмками, потому что у нас адрес «на деревню дедушке»: нет ни дома, ни улицы, только индекс. Но туда всё доезжало. А здесь мы что-то заказали, а оно вообще не приезжает. Хотя это организационные моменты, а не дизайнерские, нас, наверное, что-то про дизайн хотели спросить...

Д. Х.: А ты знаешь…

…дизайн без организации — это просто бумажная архитектура.

Можно красивые картинки делать на сайте, печатать в 3D, и это тоже будет про дизайн. Но у нас уже больше двухсот реализованных объектов, поэтому практика здесь может быть даже важнее, чем дизайн. Мы знаем, как всё это воплотить красиво и правильно, и это, может быть, даже более важный вопрос, чем как это нарисовать.

Т. Х.: А с неработающими банковскими карточками? С невозможностью оплатить больше чем 2000 евро наличными? Мы выходили из положения, активируя подарочные карты Ikea, но они на 2500 евро, а выводятся только по 50 евро и активация всего 24 часа! (смеются).

Мечта, которая реализовалась неожиданно рано

D4U: Признайтесь, вы ведь когда-то благополучно сидели на своей даче и мечтали: «А давай поедем в Верону и будем жить там». И вдруг это реализовалось…

Т. Х.: Я планировала сделать это лет через двадцать, когда наступит еврейское счастье — дети вырастут, собаки сдохнут — и, наконец-то, Тоскана, пенсионеры, дегустация вина, свой отель... Но в ноябре 2021 года мы провели школьные каникулы в Тоскане, встретились с девушкой, которая переехала туда внезапно из Ирландии с шестилетним сыном и купила отель в ковид, и я подумала: «А так можно было?» Мы сидели в её ресторане и обменивались материнским опытом: она рассказала, как непросто организовать жизнь в Италии, я — как непросто организовать жизнь в Греции. Это был классный пример, как взять и всё изменить.

D4U: У вас наверняка есть личные нереализованные архитектурные мечты. Они и переезд в Италию — мечты близкого порядка?

Т. Х.: Прошлым летом мы достроили свой дом в Греции. Поставили туда наконец кресло Имзов на фоне моря, до которого идти метров тридцать всего. И, в общем-то, то, о чём мечталось, сейчас реализовано там.

Д. Х.: Но потом выяснилось, что это и не мечта, а просто проект. А здесь, в Италии, мы оказались ровно потому, что Италия — это любовь. Плюс мы планируем заниматься здесь реконструкцией четырёхзвёздочного отеля на несколько тысяч квадратных метров.

Это историческое здание в стиле ар-деко с антикварной мебелью, в каком-то очень странном городе, о котором мы никогда ничего не слышали. Вот это, пожалуй, для нас действительно волшебная история.

Т. Х.: Идей, как реконструировать отель, много, основная — сделать то, чего нет в регионе. Во-первых, это всего пятьдесят минут на электричке от Милана, но в городе совершенно нет арт-галерей, а во-вторых, этот город стоит на термальных источниках, и это можно удачно использовать с функциональной и эстетической точек зрения.

Д. Х.: Мы думаем над тем, чтобы создать в отеле арт-резиденцию. Идея скорее не в дизайне, а в том, чтобы сделать что-то про искусство, пригласить художников, которые будут там жить, работать и оставлять свои работы. То есть мы хотим сделать точку притяжения локального масштаба для всего, что связано со скульптурой, живописью, дизайном.

Т. Х.: Хочется внести в это место культурную составляющую. И все концепции будут, скорее всего, основаны на искусстве. Потому что сейчас это немного замшелое пространство: когда-то в городе проходили конкурсы красоты, и он весь увешан чёрно-белыми фотографиями «Мисс Италия-68» или «Мисс Италия-76», кроме чемпионатов по бриджу там вообще ничего не происходит, и весь город напоминает «Гранд-отель “Будапешт”».

Д. Х.: Город сам просит восстановить в нём прошлое величие в некоем новом статусе, к тому же заброшенные термы скоро заработают.

Микродевелопмент по-крупному

D4U: Вам не страшно браться за такой крупный проект — ведь это гостиница не на один десяток номеров высокого уровня?

Д. Х.: На самом деле всё началось с того, что мы делали в Москве такой «микродевелопмент» — покупали квартиру в бетоне, делали дизайн и продавали. Мы создали, наверное, с десяток квартир таким образом. Во-первых, не нужно ничего ни с кем согласовывать, только между собой. Во-вторых, можно реализовать любые идеи и посмотреть, как это выглядит на площадке для экспериментов. Все эти квартиры продавались очень быстро: выставили на продажу — и через две недели сделка.

Люди влюблялись в дизайн. Приходит человек и говорит: «Я отсюда никуда не уйду».

Т. Х.: Два раза были девочки, которые поступили в МГУ, родители им искали жильё в Москве и находили нашу квартиру — с постельным бельём, полотенцами, посудой, столовыми приборами, всё декорировано, картины висят на стенах. Риелторы немножко вешались от того, что показы проходили по три часа, но в результате всё заканчивалось абсолютной любовью. Эта оценка нашей деятельности очень повлияла на нашу самооценку как дизайнеров. Мы почувствовали в этом подходе определённый потенциал и сейчас решились на более крупный инвестиционный проект с отелем. Если всё получится, у нас будет большая площадка для экспериментов.

Мыслить не планировками, а объёмами

D4U: В одном из интервью вы сказали, что при проектировании мыслите не планировками, а трёхмерными образами будущего пространства. В чём разница? Расскажите.

Т. Х.: Мы проектируем сразу пространство с мебелью, которое потом обволакиваем стенами.

Д. Х.: То есть мы не делаем сначала планировки, потом зонирование, потом расстановку мебели и всё остальное, как в классическом подходе к проектированию, которому архитекторов, и нас в том числе, учили в МАРХИ. Классический подход понятен, но у него есть минусы, потому что когда идешь последовательно, можешь не учитывать какие-то вещи, которые в дальнейшем могут негативно сказаться на интерьере.

Да, мы ограничены несущими стенами, но сначала формируем некую концепцию, затем под неё делаем удобную планировку, расстановку, намечаем объём мебели, а потом к ней подстраиваем стены.

Классический подход архитектора — ставить перегородки, пропорционально выстраивать помещение и дальше идти к дизайнеру-декоратору, который пытается вписать в это своё видение интерьера. За счёт того, что у нас есть опыт и как у архитекторов, и как у декораторов, мы можем идти собственным путём, опираясь на знания с обеих сторон.

D4U: Как у вас происходит распределение обязанностей в паре: один начинает, второй подхватывает? Или по принципу — кто что любит?

Т. Х.: К тому моменту, когда мы встретились, оба работали с частной архитектурой уже много лет, у каждого было своё бюро, поэтому каждый из нас был «универсальным солдатом» и мог делать всё. Но на сегодня сложился достаточно эффективный алгоритм: сначала мы что-то обсуждаем, потом каждый из нас делает свою часть, потом снова обсуждаем, корректируем и вместе ведём.

Д. Х.: Есть некое распределение не обязанностей, а, скорее, ролей.

Сначала мы прикидываем концепцию, стиль, под него делаем базовую планировку, Таня смотрит, всё ли её устраивает, или мы переделываем

Дальше мы вместе смотрим, что хорошо, что плохо, что надо усилить, а что, наоборот, приглушить, чтобы найти гармонию.

Когда ты работаешь в одиночку, в момент принятия решений и понимания правильных пропорций красоты ты находишься в зоне влияния собственных мыслей. А когда вдвоём…

Т. Х.: …есть более объективное восприятие. И результат получается намного круче, чем то, что мы делали поодиночке, мы это давно заметили по своим объектам.

Д. Х.: Смотря критически на свою работу, я понимаю, что с каждым объектом мы профессионально растём и находим какие-то новые идеи, приёмы, в чём-то даже опережая время, то есть не следуем тенденциям.

Т. Х.: Скромность — это наше основное качество (смеются).

Мы идем чуть-чуть впереди волны. Когда встаешь на сёрф-доску, самое главное — сделать несколько гребков, чтобы обогнать волну, став быстрее её, а потом под ней ты уже спокойно катишься. Вот эти несколько гребков в профессии нужно делать постоянно, иначе в конце концов волна тебя накроет. Нельзя останавливаться.

Переделка интерьера и когда она необходима

D4U: Часто ли вам доводится переделывать чужие проекты и в каких случаях переделка необходима?

Т. Х.: Мы как раз сейчас работаем над таким интерьером — 200 метров, а ощущение, что там решений на шесть-восемь домов: «а я вот так могу, и вот так могу, сюда картина, туда ваза»... Вроде бы всё сделали дизайнеры, и денег много вложили, и ни в чем не были ограничены, но получилось что-то абсурдное. Мы пытаемся убрать случайные решения, в том числе стилистические, выделить акценты. Это достаточно сложная работа, потому что пространство создано, но гармонии нет, нужно найти, что из этого вычесть и вокруг чего заново собрать. Видно, что ребята старались всё сделать по заданию заказчика, а заказчики немножко давили, говоря, что нравится вот это и вот это.

Д. Х.: Но нужно объяснять позицию, доносить мысль, что вот так делать хорошо, а вот так — плохо.

Многие дизайнеры не готовы отстаивать свою точку зрения перед заказчиком, и из-за этого получаются спорные решения.

Искусство в интерьере

D4U: В ваших интерьерах много искусства. Причем современного, зрелого, которое, однако, не смотрится эпатажно — напротив, оно становится органичной частью пространства, живёт в интерьере. Бывает ли так, то весь интерьер отстраивается от предмета искусства, например от картины?

Д. Х.: Один объект был сделан именно так: до начала работ мы купили две большие картины…

Т. Х.: Две прямо очень серьёзные работы интересных художников — Ольги Тобрелутс и Анатолия Ганкевича. Огромные полотна, вокруг которых мы впоследствии построили весь интерьер.

Д. Х.: Мы заранее определили место, подобрали колористику всех помещений, чтобы всё это работало вместе. Заказчик нам верил, и для него этот подход был идеальным. Он отдал ключи и сказал: «К сентябрю, Дим, сделай, пожалуйста».

Т. Х.: В этом проекте был очень интересный художественный поиск, и наша работа, помимо архитектуры и декорирования, была кураторской — так в интерьере собрались предметы коллекционного дизайна. Мы познакомились и подружились с несколькими людьми, один из них — голландский дизайнер Валентин Лелльманн, чьи работы мы заказали в парижской галерее ещё до презентации дизайнера на Cosmoscow. Другой — потрясающий итальянский скульптор Джузеппе Ривадосси, который делает предметы мебели и скульптуру.

Д. Х.: Вообще, мы стараемся не повторяться.

Часто кто-то разработал собственный стиль и дальше идёт по накатанной, и это такое фабричное интерьерное производство. Я не осуждаю, но нам это неинтересно.

Т. Х.: Просто у многих знаменитых и не очень архитекторов есть свой стиль, они в нём работают, за этим к ним и приходят люди. Кому нужен стиль Белого дома с Овальным кабинетом, идут к Томасу Физанту. Кому многозначительная пустота и стиль ваби-саби, идут к Акселю Вервордту. Кому парижский шик — к Денио.

У нас нет каких-то границ, в которых мы работаем. Мы стараемся не замыкаться в одной стилистике именно для того, чтобы не «окаменеть». И мне в этом видится тоже определённый рост: всё время находиться в поиске.

Д. Х.: Мы всегда стараемся добавить в интерьер немного иронии, чтобы снизить градус серьезности, и тогда жить в нем будет намного веселее.

Образование архитектора

D4U: Вы преподаёте дизайн — читаете лекции в школе «Детали» по темам освещения, планировки, узлов и деталей. Сами же окончили МАРХИ. Какое, по-вашему, нужно получить образование, чтобы стать профессионалом в дизайне интерьера?

Д. Х.: На самом деле это очень сложный вопрос, потому что, возможно, никакого образования и не нужно. Если у тебя есть вкус, то тебе не хватает только опыта, а никакая учёба опыта не даст. Если бы я сейчас выбирал профессию, то, наверное, не решился бы заниматься интерьерами, потому что со стороны это смотрится так, словно у тебя сплошные тусовки, банкеты, мероприятия, иногда с заказчиками ты встречаешься и выбираешь какие-нибудь шторки, листаешь журналы, и всё это приносит деньги. В реальности…

…дизайн интерьера — это пыль, стройка, ругань с прорабами, чертежи, потерянные светильники.

Мы много общаемся в этой сфере, и те, кто реально пашет, даже на тусовки не ходят, потому что времени нет. С другой стороны, очень много людей, которые просто зарабатывают деньги.

Я бы закончил «Детали» и попросился в какую-нибудь мастерскую на пару лет поработать бесплатно, чтобы получить бесценный опыт в общении со смежниками, заказчиками, понимание чертежей, цвета, колористики и так далее. От двух до четырёх лет, а дальше можно подумать о том, чтобы делать что-то своё.

D4U: То есть сопромат и другие вещи, которые преследовали вас в МАРХИ, это вещи, которые сейчас стали необязательными?

Д. Х.: Сопромат — это, скорее, философское понятие, как и математика, с их помощью понимаешь архитектонику вещей. Если ты хочешь, чтобы тебе правильно рассчитали балку, ты платишь конструктору, и он тебе всё рассчитывает. Но когда ты знаешь, как это устроено, ты можешь сказать: «Нет, здесь давайте потоньше, здесь потолще, здесь поменяем сечение, здесь вот так».

Знание дает тебе возможность оспаривать чужие решения и принимать их не только с точки зрения «правильности», но и с точки зрения эстетики. Сопромат здесь бесценен.

Т. Х.: Наше классическое архитектурное образование даёт нам почву для того, чтобы правильно…

Д. Х.: …выстраивать взаимоотношения со смежниками.

Т. Х.: А также спорить. Когда ты не имеешь этой базы, думаешь, что есть специалисты, и делать надо так, как они сказали.

Д. Х.: Например, вентиляция — самая сложная точка соприкосновения интерьерного архитектора и инженера, потому что это всегда сечение: нельзя сделать сечение меньше, иначе всё это не станет работать и будет свистеть. И здесь какой-нибудь начинающий дизайнер, у которого нет опыта, испугается спорить и сделает, как ему сказали.

Т. Х.: Ребята, с которыми мы сотрудничаем много лет, уже привыкли к нашим заскокам, и им, наоборот, интереснее придумывать, потому что с нашей постановкой задач они делают много изобретений и инженерных решений, которые дальше внедряют в жизнь. Мне кажется, такое новаторство всем на пользу.

Д. Х.: Вообще, на стыке наук работать всегда интереснее: когда понимаешь, как устроены каменные карьеры, что можно сделать из камня, а что нельзя, начинаешь проектировать, продумывая предметы мебели и интерьерные решения материально.

Профдеформация и как она помогает экономить деньги

D4U: В одном из интервью вы признавались, что находитесь в процессе работы нон-стоп, по сути, не разделяя работу и личную жизнь. При такой вовлечённости на протяжении многих лет удаётся ли вам избежать профдеформации? И какой она вообще бывает у архитекторов и дизайнеров?

Т. Х.: Про профдеформацию у нас отдельная тысяча историй. Например, мы всё время заглядываем под кресла в модных ресторанах и отелях, чтобы узнать производителя. Однажды наши друзья-дизайнеры, чтобы увидеть бренд, раскрутили розетки и выключатели в парижском отеле, потому что на передней панели указано не было. Всё время ищешь взглядом, как состыкована стена с полом, через какой плинтус решён узел...

Д. Х.: Также у нас есть привычка мерить особенно удачные лестницы. Если нет рулетки, у Тани в телефоне в заметках есть раздел, где размер ступенек измерен телефоном.

Т. Х.: Ступени превосходно спроектированы в городе Порто, у меня также задокументированы размеры ступеней афинского Акрополя, потому что они принципиально другие, чем те, которые легли в основу СНИПов.

Д. Х.: Мы ищем такие эргономичные решения, которые комфортны нам, потому что заказчикам комфорт мы всё равно подаём через призму собственных ощущений.

Важно, что заказчики доверяют нашему вкусу на 90%. Кто-то даже говорит: делайте как себе.

Т. Х.: И поскольку у нас есть хороший опыт, когда мы сами строим и продаём интерьеры, мы знаем цену решений и не предлагаем пустые концепции, что экономит бюджет.

Традиционные этнические жилища вместо «зелёных» технологий

D4U: Какие вопросы нынешнее время ставит перед архитектурой и дизайном, какие вызовы им надо принять?

Т. Х.: Мы бы могли ответить на этот вопрос, если бы занимались большой архитектурой, урбанистикой и какими-то общественными пространствами…

Д. Х.: Но мы можем говорить о том, с чем сталкиваемся в своей реальности. Например, мы использовали тепловые насосы, развивались в этой теме, хотя, если говорить о «зелёных» ресурсах, во всей этой истории с топливным кризисом и экологией есть перегибы. Я ездил в Германию, изучал энергоэффективные дома. Принцип понятен, но…

…в энергоэффективном детском саду, в котором объём воздуха уменьшен с десятикратного до трёхкратного, через двадцать минут уже дышать нечем, и дети становятся очень послушными — отсутствие кислорода замечательно влияет на дисциплину.

Можно увеличить энергоэффективность стен и стёкол, но стоит только открыть форточки, как вся эта история с энергосбережением улетает в трубу, зато ты можешь дышать по-человечески.

Если говорить об электромобилях, никто не знает, какова стоимость утилизации батареи. А что происходит с солнечными батареями, под которыми потом двадцать лет ничего не растёт?..

Т. Х.: Мы исследовали этот вопрос: когда солнечные батареи устанавливают на землю, а не на крышу здания, и делают энергетические поля, помимо проблемы с утилизацией солнечной батареи, дорогой, сложной и неэффективной, земля приобретает такие качества, что потом пятнадцать-двадцать лет она восстанавливается до возможности вновь приносить урожай, поскольку её фертильность из-за отсутствия солнечной энергии фактически уничтожается.

Д. Х.: С ветряными электростанциями тоже отдельная история: из-за вибраций умирают все малые формы жизни, нарушается баланс.

Спасают ли современные экотехнологии мир? Я в этом очень сильно сомневаюсь. Это просто модная тема, которой рулят и, по-моему, рулят не туда. Я бы, скорее, размышлял на тему традиционных этнических жилищ.

Столетиями что в Финляндии, что в Сахаре люди учились максимально использовать естественную среду обитания, потому что понятно, что если ты не заготовил летом дрова — зимой ты умрёшь, если неправильно построил дом в пустыне — ты в нём высохнешь.

На мой взгляд, нужно смелее использовать в современной архитектуре решения, которые вырабатывались поколениями.

Т. Х.: Например, использовать сквозняки в домах, которым необходимо охлаждение, или розу ветров.

Д. Х.: Мы столкнулись с этим лично, когда делали наш греческий дом. Традиционное устройство жилища становится понятно, когда в нём находишься в течение полугода- года. Ты начинаешь понимать, откуда эти балконы, почему они такого размера, что изменилось в устройстве жизни с появлением кондиционеров, а что осталось неизменным. Отследить исторический контекст и переложить его на современную технологию — я думаю, это может сработать.

Т. Х.: Например, посадка вокруг домов тенистых растений позволяет предохранять их от перегрева. Всё это уже придумано, но этот опыт зачастую не используется в современном строительстве. Это касается и общественных пространств.

Другая тема, над которой мы задумались и интересуемся, как её воплотить, — использование для обогрева гидротермальных источников в Италии. Несмотря на то, что есть все предпосылки их задействовать — стремительно дорожающие газ и системы энергоснабжения, много термальных вод и возможность снимать температурную разницу — здесь очень консервативное отношение к этому и неповоротливая бюрократическая система.

Д. Х.: Всё-таки Италия — это провинция. Германия, Бельгия или Голландия в силу того, что находятся в более сложном температурном режиме, эти технологии развивают активнее. В России тоже вроде как есть энергоэффективные дома, но когда посчитали их экономическое обоснование, оказалось, что окупаемость такого дома столь длительна, а газ так дёшев, что проще топить газом, открывать окна и спокойно жить.

Дом для детей в Киржаче

D4U: «Счастливые улыбки — то, ради чего стоит заниматься интерьером», — эти слова Татьяна написала в своём посте, когда по её инициативе завершился ремонт в квартире для детей, оставшихся без родителей. Расскажите про их историю, откуда вы узнали про их беду и почему решили помочь, сколько людей откликнулось, чтобы помочь им через вас, и как им живется в новом доме?

Т. Х.: Это был крутой волонтёрский опыт, в котором я оказалась совершенно случайно. Время от времени мы занимаемся благотворительностью через фонды и участвуем больше деньгами, чем временем и силами, а здесь у нас появилась возможность и желание сделать что-то самим. Есть прекрасная Арина Серавкина, основательница «Маминого домика», — это проект помощи девушкам, оказавшимся в сложной ситуации, беременным или с маленькими детьми, которые скрываются от домашнего насилия.

Мы давно за ней наблюдали, участвовали финансово в её сборах, и однажды я попросила дать нам чью-то историю для курирования. Арина дала нам проект с девочкой двадцати одного года. Она хотела усыновить двоих детей, чьи мама и бабушка умерли, но опекунский совет не давал ей этого сделать, потому что квартира, в которой остались дети, была в непригодном для жизни состоянии. И мы решили, что поможем сделать в ней ремонт.

Когда мы втянулись в этот проект, то поняли, что, во-первых, в городе Киржач всё делать намного дороже и сложнее, чем в Москве, что было парадоксально для меня. А во-вторых, стало видно, что ремонт-то мы потянем, а дальше? Ведь квартиру нужно доукомплектовать шторами, светом и так далее, а это уже совсем другие финансовые затраты.

Неожиданно для себя я написала пост с призывом: «Ребята, давайте, у кого что есть лишнее!» И к нам потекли материалы, мебель, текстиль…

Кто-то нам бесплатно дал краски, кто-то напольные покрытия, кто-то шкафы. Было много компаний, с которыми мы работаем постоянно и которые приняли участие в этом проекте, проникнувшись историей. Но также участвовало много незнакомых мне людей.

Какой-то магазин дал прихожую, производитель, с которым Дима двадцать лет не общался, по нашему проекту полностью изготовил кухню. Какие-то ребята скинулись и купили технику. Была огромная работа по сбору всего, плюс к этому я в первый раз в жизни собирала деньги, что вообще не планировала делать, но меня стали просить: «Давайте скинемся на карту».

Кто-то прислал сто, кто-то пятьсот, кто-то тысячу рублей, кто-то двадцать, кто-то пятьдесят. И очень быстро была набрана сумма, которая позволила полностью подготовить квартиру к заселению.

За день до того, как ребята должны были въехать, мы с нашей дочкой стали разбирать вещи, тут же она вышла во двор, нарисовались какие-то другие дети, все вместе они набились в эту квартиру, зашли какие-то кошки, засели на кроватях.

Дети говорили: «Это самая красивая квартира в Киржаче, поверить не могу, что всё это происходит». Соседи сказали, что тоже хотят сделать ремонт, и просили подсказать, а где это, а где то… Это была просто феерия!

Ну и, конечно, эмоции, которые мы от этого получили, не измерить ничем. Мы поддерживаем отношения с усыновившей детей девушкой и самими ребятами, переписываемся время от времени. Количество людей, которое во всё это включилось, меня просто потрясло. Есть люди, которые по тем или иным причинам не успели поучаствовать, они до сих мне пишут и звонят: «Давай, сделай что-нибудь ещё, я поучаствую!»

Интерьеры «на вырост»

D4U: Как вы формулируете для себя — в чём смысл вашей работы, зачем вы ею занимаетесь?

Т. Х.: Я давно осознала, что не могу изменить этот мир и повлиять на глобальные события, но мне хватит одной жизни, чтобы создать какое-то количество прекрасных интерьеров, где люди станут счастливее.

Д. Х.: Интерьеры часто меняют людей в лучшую сторону.

Мы делаем интерьеры с опережением, чуть-чуть «на вырост». Часто люди хотят в своих домах не то, что у них было, а то, что у них будет. В этом смысле мы немного провидцы и оракулы, творим их будущее.

Т. Х.: Мы стараемся, может быть, немножко больше внести смысла через пространство, обратить взгляд в сторону искусства. У меня был классный отзыв от ребят, у которых была огромная коллекция искусства советского времени, около пятидесяти предметов, она вся даже не уместилась в квартиру, и они сказали, что за время работы с нами познакомились с таким количеством современных художников, керамистов, скульпторов, антикваров, что стали ещё большими коллекционерами, чем были.

Д. Х.: У другого заказчика, после того как мы закончили его большой дом, отзыв был такой: «У меня поменялся мир, сейчас совсем всё по-другому. Я дышу по-другому. После того, как мы переехали, я возвращался в старое жильё один раз, только чтобы забрать вещи, потому что, оказывается, есть другой мир».

Т. Х.: Были привычные квартиры и дачи, они были хорошими, но здесь немножко изменился масштаб. И дело не в размере дома, а именно в пропорциях, в количестве искусства, в решениях. Это то, что меняет качество жизни. Мы очень вкладываем душу в то, что делаем.

Д. Х.: А без этого не имеет смысла. Лучше колёса продавать.

Т. Х.: Фейерверки. Мы выяснили, что в городе Жуковском продажа фейерверков приносит большую прибыль, чем архитектурное бюро.

На обложке и в статье: фото Lighthouse Group