Имя Майка Шилова — среди лучших дизайнеров мира по версии журнала AD и ELLE Decoration. Окончив факультет журналистики МГУ, более десяти лет он развивал fashion- и lifestyle-журналистику — его интервью с Джанфранко Ферре, Жаном-Полем Готье, Пако Рабанном открыли российскому читателю мир высокой моды. В середине нулевых Майк сменил сферу деятельности на дизайн и архитектуру: получил профессию в московской Международной Школе Дизайна, обучался в Великобритании и Японии. Сегодня он создаёт узнаваемые частные и общественные интерьеры, опираясь на собственную философию дизайна.
Майк Шилов
дизайнер интерьеров
Любой дизайн-проект — это множество выборов, которые стоят перед автором и заказчиком: сделать скромно или роскошно, модно или «на века», экстравагантно или удобно, выбрать комфорт или минимализм? Майк Шилов поделился тем, как сам решает для себя эти и другие противоречия в сфере интерьерного дизайна в целом и во время ремонта в частности.
Красота и польза
Работа архитектурного дизайнера обязательно предполагает и тот, и другой аспекты, но если «авторский дизайн» оказывается сильно впереди рациональности, можно убежать так далеко, что человек в таком интерьере жить не сможет.
Я ставлю функцию на первое место.
И в этом, как это ни странно, считаю себя идейным последователем модернистов: тех, кто в XX веке начинал русский авангард, немецкий баухаус, то есть архитекторов и дизайнеров, которые первыми декларировали функциональность предметов и интерьеров как главный критерий их качества и значимости. Но я следую их принципам не буквально.
20-е годы прошлого века были временем экономически тяжёлым и сложным. И функционализм пришёл вынужденно, потому что позволял за меньшие деньги создавать некий базовый комфорт для людей — без излишеств, которые предлагали традиционно буржуазные «большие стили».
Последним «большим стилем» был ар-деко, который, в общем, развивался параллельно с функционализмом, но оставался уделом богатых салонов, богемы, буржуазии и нуворишей. А модернисты и наши знаменитые герои русского авангарда продвигали идею дать простому человеку жизненный комфорт, качество жизни через доступные материалы, формы, технологии, которые позволили бы очень легко создавать простые, лёгкие вещи.
Но, конечно, отдавая должное постулатам модернистов, я очень много времени и внимания уделяю тому, чтобы именно художественная сторона проекта не страдала. Для своих проектов, идя от запроса клиента, я выбираю вещи зачастую и очень дорогие, и уникальные, и сложные. Но мне важно, чтобы все эти опции никогда не появлялись в проекте только ради самих себя.
Не должно быть помещений, в которых не живут, не должно быть диванов, на которых не сидят, не должно быть в интерьере ничего бессмысленного.
У меня даже в больших проектах домов нет никаких проходных холлов, где стоят какие-то кресла, которыми никто не пользуется. Я пытаюсь любое помещение, даже проходное, даже маленькое, наполнить смыслом: превратить его в какой-нибудь будуар, библиотеку, комнату для настольных игр. Мне нравится придумывать проекты, в которых люди будут жить и находить смысл во всём, что сделано для них дизайнером, а не блуждать по этому пространству среди вымышленных предметов.
Мода и timeless-дизайн
Думаю, что здесь есть прямая взаимосвязь. Создавать вневременные интерьеры получается именно у тех людей, которые хорошо понимают, что собой представляет мода. Они воспринимают её не как набор сиюминутных трендов, а как цикличную историю. Хоть и принято считать, что мода идёт по кругу, но она идёт по кругу широкими движениями. И, изучая историю моды, наблюдая за ней, они видят, что в этой цикличности есть определённые вещи, которые повторяются, а есть те, которые больше не повторятся никогда.
Для человека, который модой не занимался, создать интерьер вне моды очень сложно: он просто не понимает отправных точек. Как и в гардеробе. У меня, например, базовые вещи живут по 20 лет и больше — и каждый раз воспринимаются как модные.
Два дня назад я пошел на вечеринку в брюках Yamamoto, которые были куплены лет 15 назад во Флоренции. Несколько человек спросили: где ты взял эти штаны? Говоришь, что это винтаж Yamamoto, и люди смотрят разочарованно, потому что понимают: нигде ни купить, ни заказать они такое не смогут.
Японцы — мастера базовых вещей: умеют делать вещи, которые как база могут жить очень долго.
Бывают вещи ультрамодные — один, второй раз их наденешь, а на третий уже заметно, что ты опять в этом пришёл. В интерьерах то же самое.
Вот Dolce & Gabbana выпустили коллекцию мебели, разрисованную под бело-синюю керамику. Не гжель, у них там своя сицилийская тема. Что-то есть разноцветное ещё, что-то под леопарда. Понятно, что если сегодня обставить дом такой мебелью, он по определению будет модным, потому что это громкая, заметная «новинка года». Но через пару лет это, скорее всего, потеряет актуальность.
Ультрамодная мебель при определённых условиях может перейти в категорию винтажа, продаваться на аукционах как раритет, но её актуальность будет утрачена. Люди могут устать жить в ней, если только это не Элтон Джон или Филипп Киркоров. Им, наверное, по темпераменту и по образу жизни это подходит.
А фабрики, сочетающие артизанальный (ремесленный, сделанный вручную небольшими партиями — прим. D4U) подход с гораздо более взвешенным и спокойным дизайном, как, например, Promemoria, делают вещи, узнаваемые по дизайну, но в них всегда есть и отсылки к прошлому, и современная технология, и элементы ручного труда.
Они как бы говорят о себе: «Я необычная вещь, я модная вещь, но при этом могу оставаться в тени».
У них есть потенциал не выпячивать себя, а это очень ценно для интерьера. Тонкая тема. Настолько же тонкая, как составление гардероба с учётом старых вещей. Каждый год я что-то вытаскиваю из своих запасов, что вдруг оказывается супермодным, какие-нибудь туфли красные, лаковые, с широким носом, которым больше двадцати лет, даже марки уже такой нет. Я их надел пару раз этим летом, и люди просто падали в обморок: откуда у тебя такие туфли? Кто их сделал? Это фантастика! Люблю такие эксперименты.
Мне нравится наблюдать, как люди легко ловятся на такую удочку: принимают очень старые вещи за супермодные. На этом можно хорошо экономить, умея подбирать то, что имеет потенциал к возвращению. У некоторых вещей нет такого потенциала: в сиюминутных кедах за 2 000 €, выпущенных в коллаборации с каким-нибудь рэпером, походишь один сезон, потом про этого рэпера забудут вместе с его кедами. Это не инвестиция, а просто такое тщеславное желание похвастаться, что на ногах 2 000 € надето.
Есть вещи, которые могут уходить в тень, а потом выныривать из неё и опять становиться модными. Когда и фешен-дизайнер, и дизайнер интерьеров, и заказчики обладают свойством угадывать и видеть такие вещи, результат получается намного лучше. Такие интерьеры действительно не устаревают.
Осознанность и потребление
Думаю, что осознанность это всё-таки не столько про гармонию с природой, сколько про то, чтобы мы не швыряли бессмысленно деньги направо и налево. Избыточное потребление приводит к тому, что нужно производить всё больше однотипных продуктов, чтобы люди покупали одно вместо другого, а старое выбрасывали на помойку. Всё это, в конечном счёте, приводит к загрязнению, вредным выбросам, вырубке лесов, океанам пластика. Избыточное потребление стимулирует избыточное производство.
Я сторонник того, чтобы человек как можно дольше довольствовался тем, что у него есть. Не люблю выбрасывать и покупать новое, мне нравится возвращать жизнь старым вещам. Старое кресло, которое рассохлось, можно отремонтировать, оно будет как новое. У меня кофеварка Nespresso, например, почти 20 лет работает, я её уже ремонтировал.
При этом вы же понимаете, что все разговоры про осознанное потребление достаточно циничны, это как разговоры про пользу электроавтомобилей. На поверхности лежит, что мы не загрязняем воздух бензином, но чтобы произвести электроэнергию для них, требуется затратить очень много того же самого топлива. Все, кто ещё несколько лет назад кричал по поводу зелёной повестки, сегодня столкнулись с полным коллапсом. Попытки заместить на данном этапе энергетику углеводородов зелёной энергетикой терпят фиаско, и европейские страны, которые гордо заявляли о том, что им удалось уже избавиться от зависимости от энергоносителей, в том числе российских, в итоге тихо, никому об этом не трубя, закупают всё это ещё в большем объёме, чем раньше.
В дизайне мы тоже можем говорить красивые слова про ответственное потребление, но я знаю, что люди, которые больше всего трещат по поводу этой повестки, зачастую гораздо более цинично относятся ко всем таким вопросам, чем те, которые молчат. Это просто модная тема, маркетинговый трюк. Например, за последние годы все как один «выстрелили» с переработанными материалами. С тем, что мы в простонародье называем «из кое-чего и палок». Делают мебель, ткани из переработанных полимеров, пластика и бог знает чего.
Я понимаю, что фабрики стремятся показать, что они не чужды идее зелёной повестки. Но поверьте мне, все они делают продажи на совершенно других продуктах!
Там ценные породы дерева, дорогая натуральная кожа, дорогие лаки, которые при производстве выделяют не самые лучшие вещества. Всё это идет бок о бок. И мы не должны обманываться, думая о том, что кто-то добровольно скажет: я отказываюсь от доходов и теперь буду делать мебель только из опилок.
Мы живем в очень нечестном мире. И это большая проблема. Думаю, перспектива для того, чтобы перейти на какую-то более правильную основу, применительно к интерьерному дизайну существует. Но это дело каждого из нас.
Если я буду видеть продукты, которые будут мне подходить и будут сделаны, скажем так, более бережно по отношению к будущему планеты, я с удовольствием стану их использовать. Но пока что я вижу в основном вещи, сделанные для пресс-релизов, чтобы их показать и потом о них забыть.
Россия и Европа
Российские и европейские интерьеры даже в журнальных публикациях легко различить. В России они сделаны слишком тщательно — настолько идеально, эффектно, что выглядят немножко надуманными, как будто нежилыми. В них нет той спонтанности, которая есть в интерьерах европейских. Интерьеры в Европе всегда производят впечатление более непринуждённых, свободно сделанных. Но это лишь отражение разницы менталитетов.
У европейцев — столетия восприятия красоты, стиля. И там зачастую люди действительно ценят совсем не то, что в России. У нас ценят, чтобы всё было идеально ровно, по линейке: нигде, не дай бог, никакой шероховатости на стене, чтобы плинтус идеально примыкал к стене, чтобы всё сияло и все завитки лепнины были бы одинаковыми и безупречными.
Важно, чтобы заходили гости и говорили: «Вау! У вас тут прямо как во дворце, или в модном ночном клубе, или, я не знаю, на престижном мебельном салоне!» А в Европе больше ценят общее впечатление от интерьера: чтобы он выглядел необычным, интересным и в то же время достаточно нормальным. То есть там ценятся скорее личностные проявления характера.
Россия в этом плане застряла между Европой и Азией. У нас нет такой совершенно фантастической пошлости, которая бывает в Китае или в каком-нибудь богатом индийском доме, где всё завешано коврами, завалено мрамором десяти сортов. Хотя в 1990-х был микс советских представлений о комфорте и нового люкса. В результате в одном интерьере могла стоять дорогая мебель, а на стене висеть ковёр. Потом, наконец, разобрались, что ковры со стен пора снимать.
А в Азии, не хочу никого обижать, но там даже журналы публикуют интерьеры, где всё позолоченное и из мрамора с инкрустациями. Всё это я помню из своей практики двадцатилетней давности, когда консультировал клиентов, купивших готовый дом на Рублёвке, и нуждавшихся в его доработке, доводке.
Несмотря на весь мрамор, дом производил впечатление какого-то Готэма или Мордора: тёмный, страшный, мне было жутко по нему ходить. Я не понимал, как тут можно жить, потому что дом был словно сделан мёртвыми людьми для мёртвых людей.
С другой стороны, из Азии приходит много красивого: там могут быть замечательные шелка, потрясающей красоты керамика и так далее. Это всё очень здорово, и это ценится во всём мире.
В той же самой Центральной Азии есть тренд на современные интерьеры, которые делают знаменитые европейские мастера и местные продвинутые архитекторы новой генерации. Там уже есть свои звёзды с международным вкусом, которые создают свежие самобытные проекты с восточной эстетикой.
Я думаю, российская специфика в дизайне пронизана отголосками прошлого, когда при Советском Союзе мы одной ногой стояли в Азии, местами довольно дремучей, где люди воду пили из арыков, а с другой стороны, были балтийские страны, и это совершенно другой сюжет.
Дизайн и религия
В Северной Европе нам нравится лаконичный скандинавский стиль: светлое дерево, простые чистые линии, лёгкий текстиль. Но всё это происходит от того, что они, по большей части, протестанты, у них и церкви такие, это часть их культуры, идентичности. Откуда бы у протестантов был дом как какая-нибудь вилла на Сицилии? Такие виллы обладают своим характером, потому что там живут католики, причём южной традиции, у которых всё украшено картинами, херувимами, резьбой, фарфором с позолотой.
Я думаю, дизайн и религия — вещи взаимосвязанные.
Япония — совершенно отдельная история, потому что японская религиозная традиция мистическая, это не религия пышных храмов до небес. Всё очень лаконичное, обязательно связанное с природой. В этом нет такого показного величия, как в католических храмах, когда смотришь, открыв рот, на расписной потолок размером со стадион.
У нас эстетика православная: с одной стороны, строгая, например, в православной церкви не сидят, в отличие от католической, а с другой — наоборот, немножко лубочная: кругом лики святых, мы им ставим свечки, дары приносим. Есть в этом какой-то элемент народности. Думаю, это интересная тема вообще: проследить, как религиозная традиция переходит в национальную идентичность. Верующий человек или неверующий, всё равно так или иначе это всех окружает.
Когда я вижу суперминимализм в духе джапанди где-нибудь в Подмосковье, мне бывает интересно, а эти люди, которые там живут, они действительно хотели так жить, или им это было навязано, продано под видом «модного стиля»?
Комфорт и минимализм
Ко мне приходят клиенты, потому что им нравятся мои проекты. Но ни один из них не хочет, чтобы я ему сделал белую или серую коробку со скамейками вместо стульев, как любят показать красивый интерьер где-нибудь в северной Европе: стол из белёного дуба, две лавочки по бокам, ваза с парой цветков и непонятная офисного вида люстра сверху. Это типа наш богатый дом, потому что мы скромные люди и не любим выпячивать себя.
Я могу поверить, что люди скромные, но по кайфу ли жить, сидя на лавке под офисной лампой? Не уверен. Это как щелчок по носу: а вот ты-то делаешь побогаче, у тебя и люстры дорогие, и стулья бархатные с подлокотниками.
И в попытках уйти от этих обвинений в азиатчине или барочной избыточной эстетике дизайнеры с водой выплёскивают ребёнка: они хотят сделать такой минимум, чтобы уже минимальнее невозможно. Не дай бог кто-то решит, что мы хотели сделать комфортный интерьер!
Недавно проводили конкурс интерьеров общественных пространств, и призовое место присудили за один спа-центр с проживанием. И вот картинка: окно, серая кровать, серая банкетка — и у кровати деревянное изголовье. Дизайнер не слышал про мягкие изголовья? Зачем играть в аскетизм там, где само место сделано для комфорта, для максимального расслабления? Если человек приехал отдыхать и он дорого платит за это, почему не сделать ему кровать с мягким изголовьем? Но жюри сказало: как круто, нам нравится. Окей, я не против. Но мне кажется, что все немножко врут друг другу.
Если спросить на голубом глазу, какое вы выберете изголовье — жёсткое или мягкое, на которое можно головой опереться и книжку почитать, — думаю, большинство скажут: мягкое. А выбирают при этом жёсткое и начинают рассказывать про якобы европейскую эстетику. Да только в Европе людям тоже нравятся мягкие изголовья, вот в чём дело.
Я никогда никого не подталкиваю к чрезмерности, наоборот. Иногда я предлагаю клиентам более экономичные решения вместо тех, которые они хотят, потому что понимаю: это будет смотреться гораздо более адекватно в их интерьере и не будет вызывать скрытого смеха у кого-то из их друзей с рафинированным вкусом.
Не хочу, чтобы над интерьерами, которые я делаю, смеялись, но хочу, чтобы люди в них получали удовольствие. Чтобы они могли говорить: «Я не зря потратил деньги, мне действительно удобно, у меня красивый свет над обеденным столом, классная посуда, удобные стулья». Моя идея в интерьерах — это качество жизни.
Когда Канье Уэст с Ким Кардашьян были женаты, они сделали себе весь такой белый дом от Акселя Вервордта. Все, конечно, говорили: «Вау, как круто!» Но я ни разу не видел картинки, подтверждающей, что там кто-то из них живёт. С их доходами люди могли сделать дом, чтобы просто его снять и показать. Это такая ярмарка тщеславия, демонстрация утончённого вкуса. А когда дом сделан напоказ, не от души, такой проект утрачивает для меня ценность. Интерьеры хороши, когда они сделаны людьми для людей.
Дизайнер и клиент
Я знаю много дизайнеров, архитекторов, которые даже не скрывают, что их совсем не интересуют клиенты и их дальнейшая жизнь в готовом пространстве. Их интересует только собственное самоутверждение. Не моё дело осуждать, но я к этому отношусь с большим скепсисом, это не работает на будущее интерьера.
Если проект делается, в первую очередь, для дизайнера, человек заходит туда как в чужой дом. Ему там неуютно, даже если всё сделано очень круто. Почему? Потому что он не чувствует себя участником этого всего. Дизайнер не позаботился о том, чтобы с ним как-то эту работу скоординировать. Он просто сказал: я сделаю супермодный интерьер для своего портфолио.
Есть обратная сторона, когда дизайнер такой: «Чего изволите? Любой каприз за ваши деньги». И клиент оказывается в каком-то пространстве, которое вроде бы по частям собрано из его «хотелок», но он понимает, что в итоге получился монстр. «Хотелки» создали «Франкенштейна». И ему даже нечего сказать дизайнеру, это же были его «хотелки», и, может быть, даже были подписаны им каждый раз.
Всё-таки работа дизайнера заключается ещё и в том, чтобы объяснять, убеждать и иногда даже уговаривать клиента делать или, наоборот, не делать определённые вещи, которые противоречат его профессиональной этике, представлениям о прекрасном и комфорте. Это очень сложный момент, мне самому бывает очень тяжело убеждать.
К сожалению, как и в любом другом человеческом опыте, иногда только сделав неправильно, клиент поймёт наконец, как надо. Бывает, ему приходится за свои деньги его же собственные «хотелки» переделывать. В общем, за всё приходится платить, в том числе за отсутствие хорошего контакта. Установить его со взаимным уважением и пониманием друг друга, наверное, самое главное в нашей работе.
На обложке и в статье: фото из личного архива Майка Шилова
Комментарии